Встала и пошла отсюда.
Я, как и мой компьютер, торможу при переключении раскладки клавиатуры.
Из дождливой северной столицы - в степной городок где-то на окраине, с четким пониманием, что мне тут жить еще целых два года.
Это возвращение далось намного труднее, чем какое-либо до этого. Только увидев за окном поезда свою маму, я почувствовала во рту этот противный привкус ненависти. А она улыбается, как ни в чем ни бывало, говорит, что соскучилась. Но я же ей сто раз говорила, я же злопамятная, а если нет, то просто помню все, особенно обиды, ссоры и промахи, как свои, так и чужие. Хорошо, что начинается учебный год, это хороший способ почаще не быть рядом с ней, почаще не быть дома.
Я в Питер не просто езжу, я туда возвращаюсь. Может, этот город и не мой дом, но мне действительно даже дышится там легче, я не чувствую там себя настолько обреченной и уставшей, в конце концов.
Судорожно разбираю чемодан, вздрагиваю от холодного ветра из окна и капель, стекающих с мокрых волос, поглядываю на часы, бормочу: "А, черт с ним, все равно уже не высплюсь, так сделаю еще что-нибудь", кошусь на стопку учебников, которые, кажется, так и будут у меня лежать, на полках-то свободного места нет, и внутренне радуюсь тому, что скоро займусь хоть чем-нибудь.
Осень, приди, пожалуйста, побыстрее.
Из дождливой северной столицы - в степной городок где-то на окраине, с четким пониманием, что мне тут жить еще целых два года.
Это возвращение далось намного труднее, чем какое-либо до этого. Только увидев за окном поезда свою маму, я почувствовала во рту этот противный привкус ненависти. А она улыбается, как ни в чем ни бывало, говорит, что соскучилась. Но я же ей сто раз говорила, я же злопамятная, а если нет, то просто помню все, особенно обиды, ссоры и промахи, как свои, так и чужие. Хорошо, что начинается учебный год, это хороший способ почаще не быть рядом с ней, почаще не быть дома.
Я в Питер не просто езжу, я туда возвращаюсь. Может, этот город и не мой дом, но мне действительно даже дышится там легче, я не чувствую там себя настолько обреченной и уставшей, в конце концов.
Судорожно разбираю чемодан, вздрагиваю от холодного ветра из окна и капель, стекающих с мокрых волос, поглядываю на часы, бормочу: "А, черт с ним, все равно уже не высплюсь, так сделаю еще что-нибудь", кошусь на стопку учебников, которые, кажется, так и будут у меня лежать, на полках-то свободного места нет, и внутренне радуюсь тому, что скоро займусь хоть чем-нибудь.
Осень, приди, пожалуйста, побыстрее.